Венец - Страница 74

Фру Осхильд помолчала немного.

— Этот выход, Эрленд, тебе бы лучше оставить, — сказала она. — И не думаю я, чтобы девушка последовала за тобою добровольно, а ты ведь не станешь применять насилие!

— Нет, она поедет. Мы много раз говорили с нею об этом, она сама просила меня, чтобы я увез ее.

— Как, Кристин?.. — воскликнула фру Осхильд. Потом засмеялась. — Но ты все же не надейся, что девушка поедет с тобою, когда ты явишься и захочешь поймать ее на слове.

— Поедет! — сказал Эрленд. — И вот я подумал, тетушка, не пошлешь ли ты кого-нибудь в Йорюндгорд и не пригласишь ли Кристин приехать погостить у тебя — так, на недельку, пока родителей нет дома? Тогда мы успели бы доехать до Хамара раньше, чем кто-нибудь заметит ее отсутствие! — объяснил он.

Фру Осхильд ответила, посмеиваясь:

— А ты подумал о том, что мне с Бьёрном придется отвечать, когда приедет Лавранс и потребует от нас отчета о своей дочери?

— Да, — сказал Эрленд. — Нас было четверо вооруженных людей, а девушка последовала за нами по доброй воле.

— Я не стану пособлять тебе в этом деле, — с жаром сказала фру Осхильд. — Лавранс был нашим верным другом в течение многих лет, и он и жена его — достойные люди, и я не хочу помогать обманывать их и бесчестить. Оставь в покое девушку, Эрленд! Не пора ли уже, чтобы твои родичи прослышали о других твоих подвигах, помимо разъездов взад и вперед через границу с похищенными женщинами?..

— Нам нужно поговорить об этом наедине, тетушка, — коротко сказал Эрленд.

Фру Осхильд взяла свечу, прошла в клеть и заперла за сотою дверь. Она села на ларь с мукой; Эрленд стоял, засунув руки за кушак, и смотрел на Осхильд сверху вниз.

— Ты можешь еще сказать Лаврансу, сыну Бьёргюльфа, что отец Ион в Гердарюде обвенчал нас перед тем, как мы поехали дальше, в Швецию, к фру Ингебьёрг, дочери Хокона.

— Так, — сказала фру Осхильд. — А ты уверен, что фру Ингебьёрг хорошо примет вас, когда вы явитесь к ней?

— Я говорил с нею в Тюнсберге, — сказал Эрленд. — Она приветствовала меня как дорогого родича и благодарила за то, что я предложил ей свою службу здесь или в Швеции. А Мюнан пообещал мне дать письмо к ней.

— Кроме того, тебе хорошо известно, — сказала фру Осхильд, — что если ты и найдешь священника, который обвенчает вас, то все же Кристин потеряет все права на наследство после смерти своего отца. И ее дети не будут твоими законными наследниками. И сомнительно, чтобы ее считали твоей законной женой!

— Может быть, здесь, в Норвегии! Это тоже одна из причин, почему я бегу в Швецию. Ее предок Лаврентиус Лагман, никогда может и не был женат на девице Бенгте, — ведь они так и не получили согласия ее брата. И все-таки ее считали женой…

— У них не было детей, — сказала фру Осхильд. — Неужели ты думаешь, что мои сыновья не протянут рук к наследству после тебя, если Кристин останется вдовою с детьми и можно будет оспаривать законность их рождения?

— Ты несправедлива к Мюнану, — сказал Эрленд. — Я мало знаю других твоих детей — у тебя есть причины осуждать их, это мне известно! Но Мюнан был всегда моим верным родичем — он очень бы хотел, чтобы я женился; он был моим сватом у Лавранса. Но, кроме того, я могу узаконить наших с нею детей и дать им свое имя…

— Этим самым ты заклеймить их мать названием любовницы, — сказала фру Осхильд. — Но я не могу понять, как такой тихий и скромный человек, как Ион, сын Хельге, решается навлечь на себя гнев епископа, незаконно повенчав тебя!

— Я исповедался перед ним этим летом, — глухо сказал Эрленд. — И тогда он обещал мне обвенчать — нас, если не будет другого выхода!

— Ах, так, — сказала фру Осхильд. — Тогда ты взял на душу тяжелый грех, Эрленд! Кристин хорошо жилось дома у отца с матерью; было решено, что ее выдадут замуж за прекрасного и достойного человека из хорошего рода.

— А Кристин сама рассказывала мне, — промолвил Эрленд, — будто ты говорила о том, что мы с ней вполне подошли бы друг к другу. И что Симон, сын Андреса, не муж для нее.

— Ах, я говорила, я говорила! — оборвала его тетка. — Мало ли что я говорила в свое время!.. Не могу я понять, как это ты так легко добился своего у Кристин! Вы ведь не могли так уж часто встречаться. И никогда бы я не поверила, что эту девушку легко покорить…

— Мы встречались в Осло, — сказал Эрленд. — Потом она гостила у своего дяди в Гердарюде. Она выходила ко мне в лес. — Он опустил глаза и сказал очень тихо:

— Я бывал с нею там наедине и владел ею…

Фру Осхильд вскочила на ноги. Эрленд еще ниже опустил голову.

— И после этого… после этого она осталась твоим другом? — недоверчиво спросила Фру Осхильд.

— Да, — Эрленд улыбнулся слабой, трепетной улыбкой. — Мы дружили с тех пор. И ей не так уж тяжело это было… Но она ни в чем не виновата! Тогда-то она и пожелала, чтобы я увез ее, — ей не хотелось возвращаться к своим родным…

— Но ты этого не хотел?

— Нет, я хотел попытаться получить ее в жены с согласия ее отца!

— И давно это было? — спросила фру Осхильд.

— Год тому назад, около дня святого Лавранса, — ответил Эрленд.

— Ты не очень спешил со сватовством, — сказала тетка.

— Она не была свободна от прежнего обручения, — отвечал Эрленд.

— А после этого ты не бывал с нею? — спросила Осхильд.

— Нам удалось устроить так, что мы несколько раз встречались… — По лицу Эрленда снова проскользнула та же нерешительная улыбка. — В одном из городских домов…

— Боже ты мой! — сказала Осхильд. — Я помогу тебе и ей чем только смогу! Я понимаю, Кристин будет слишком тяжело жить у родителей с такой ношей. А другого ничего не произошло?